Жорж Санд - Волынщики [современная орфография]

— Он не ошибся, — отвечал старик, — сказав вам, что вы увидите меня прежде, чем я думал! Он как будто предчувствовал свою судьбу. Господь Бог, смягчивший его сердце в ту минуту, заставил его подумать о самом себе.

Мы не смели более его расспрашивать. Старик сел, развязал мешок и вынул оттуда куски разбитой волынки.

— Вот все, что осталось после бедного Жозе, — сказал он. — Он не мог избежать своей судьбы. Мне казалось, что я успевал смягчить в нем гордость, и оно действительно было так. Но там, где дело касалось музыки, он с каждым днем становился все спесивее и неприступнее. Может быть, это моя вина. Я хотел заставить его забыть горе и неудачи в любви, указав на то счастие, которое заключалось в его таланте. Он вкусил, по крайней мере, сладость похвал. Но чем более вкушал он их, тем сильнее становилась в нем жажда, и он продолжал играть, несмотря на боль в груди. Мы были далеко, почти у самых Морванских гор. Там обнаружилась в нем злая чахотка, и он, разбив волынку, скоро умер.

— Боже мой! — сказала Брюлета, заплакав. — Бедный Жозе! Бедный мой товарищ!.. Что-то теперь скажем мы его матери?

— Мы скажем ей, — отвечал печально старик, — чтобы она не давала своему малютке привязываться к музыке… Музыка не по силам таким людям, как мы. У нас голова кружится на той высоте, на которую она нас поднимает!

— Ах, батюшка, — вскричала Теренция, — если б и вы могли также отказаться от нее! Бог знает, каких бед она может накликать на вашу голову!

— Будь покойна, душенька, — отвечал он, — я отказался уже от нее. Я хочу жить в семействе и воспитывать ваших малюток, которые как будто бы уже прыгают у меня на коленях… Ну, детки, где же мы поселимся?

— Где вам угодно… — вскричала Теренция.

— И нашим мужьям, — прибавила Брюлета.

— Где угодно моей жене, — сказал я.

— Где вам всем угодно, — сказал Гюриель в свою очередь.

— И прекрасно! — продолжал старик Бастьен. — Так как я знал ваши привычки и ваши средства, и притом принес вам еще немножко денег, то расчел на дороге, что вам всем немудрено угодить. Если хочешь, чтобы персик созрел, то не вынимай ядра, говорит пословица. Ядро — земля, которой владеет Тьенне. Мы окружим эту землю и построим дом, где всем нам будет место. Я охотно буду сеять пшеницу и не стану больше рубить деревья, буду сочинять песенки на старинный лад, сидя по вечерам у дверей, посреди своих, и не стану больше ходить пить чужое вино и возбуждать зависть да ревность. Гюриель любит странствовать; жена его, кажется, теперь также не прочь. Вот они и будут путешествовать вместе и заниматься разными предприятиями такого сорта, как была, например, рубка Шассенского леса, где вы, я вижу, порядком поработали. Лето они станут проводить в лесу, а если их будут стеснять ребятишки, то у Теренции, слава Богу, достаточно силы и души, чтоб управиться с двумя гнездышками. И каждую осень мы будем сходиться вместе, до тех пор, пока Гюриель, закрыв мне глаза и вдоволь побродив по свету, почувствует, наконец, потребность отдыхать круглый год, как я теперь ее чувствую.

Все устроилось так, как советовал и предполагал старик Бастьен. Господь Бог благословил нас за наше послушание, и так как человеческая жизнь не что иное, как смесь печалей и радостей, то бедная Маритон часто приходила к нам поплакать, а добрые соседи — посмеяться.